I
Irka
Guest
Amphetaminka
Я себе сперла)
Я себе сперла)
Amphetaminka
Пользователь
Irka
я знала что тебе попрёт. Собственно для тя и выложила <_<
я знала что тебе попрёт. Собственно для тя и выложила <_<
I
Irka
Guest
Amphetaminka
ну... все не настолько пафосно)
ну... все не настолько пафосно)
B
Bally_Funny
Guest
а меня оч задело одно стихотворение...я чисто случайно на него попала,а как оказалось,в нём рассказанно всё в точности до мелочей обо мне ... я даж немного испугалась сначал,что так совпало :biggrin:
Мне хочется плакать,а я веселюсь...
Я прячу за смехом смертельную грусть.
Рисую улыбку,шучу без конца...
Живу за фасадом чужого лица...
Все думают счастлива,всем улыбается... а это душа моя разрывается!..
это реальнол про меня...
Мне хочется плакать,а я веселюсь...
Я прячу за смехом смертельную грусть.
Рисую улыбку,шучу без конца...
Живу за фасадом чужого лица...
Все думают счастлива,всем улыбается... а это душа моя разрывается!..
это реальнол про меня...
B
Bally_Funny
Guest
Sabrina
теперь оно уже не про тебя?всё изменилось?)
теперь оно уже не про тебя?всё изменилось?)
B
Bally_Funny
Guest
Sabrina
ну это хорошо) :biggrin:
мож и у меня изменится...не уверенна канешн что скоро,но всё таки... ^^
ну это хорошо) :biggrin:
мож и у меня изменится...не уверенна канешн что скоро,но всё таки... ^^
Светланчик
Пользователь
Sistem of a down
Radio/Video
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the radio
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the video
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the radio
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the video
With Danny and Lisa,
They take me away from,
The strangest places
Sweet Danny and Lisa
They take me away from...AHHH.
They take me away from,
The strangest places
Sweet Danny and Lisa
They take me away from...AHHH.
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the radio
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the video
With Danny and Lisa,
They take me away from,
The strangest places
Sweet Danny and Lisa,
They take me away from...AHHH.
Hey man look at me rockin' out,
I'm on the RADIO!!!!!!!
Hey man look at me rockin' out,
I'm on the VIDEO!!!!!!!
With Danny and Lisa.
They take me away from,
The strangest places
Sweet Danny and Lisa
LALALALALALALALALALALALALALALALALA
NANANANANANAANA AHHHHHHH.
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the radio
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the video
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the radio
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the video
With Danny and Lisa.
Radio/Video
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the radio
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the video
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the radio
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the video
With Danny and Lisa,
They take me away from,
The strangest places
Sweet Danny and Lisa
They take me away from...AHHH.
They take me away from,
The strangest places
Sweet Danny and Lisa
They take me away from...AHHH.
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the radio
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the video
With Danny and Lisa,
They take me away from,
The strangest places
Sweet Danny and Lisa,
They take me away from...AHHH.
Hey man look at me rockin' out,
I'm on the RADIO!!!!!!!
Hey man look at me rockin' out,
I'm on the VIDEO!!!!!!!
With Danny and Lisa.
They take me away from,
The strangest places
Sweet Danny and Lisa
LALALALALALALALALALALALALALALALALA
NANANANANANAANA AHHHHHHH.
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the radio
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the video
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the radio
Hey man! Look at me rockin' out,
I'm on the video
With Danny and Lisa.
Sabrina
Пользователь
ДВЕРИ
... Замок, засов, надежные противосъемные петли, сталь 1.5 мм –
граница между общественным и личным, хранитель внутреннего мира и
пропуск в его тайные комнаты.
Дзин-дзин-дзин… - позвонили в дверь.
Подходишь к ней, смотришь в глазок и пытаешься разглядеть нежданного, но
желанного гостя. Нежданного, но желанного…
Пусть вас не смущает это словосочетание, такое бывает, когда ты хочешь
встретить свое счастье, но совсем не знаешь, кто стоит за твоей дверью и
стоит ли её открывать, чтобы в пусть незнакомца в свою жизнь, в свой
дом, в свой храм и свою крепость.
Бесконечный коридор, тысячи, десятки тысяч, миллионы дверей, и за каждой
из них свой мир, своя маленькая вселенная, свои законы, свои цели и
ценности, свои представления о счастье и любви, своя вера и свой Бог.
У каждой двери свой замок, один или несколько, сложные или
незамысловатые и тысячи комбинаций, которые сложно взломать, а в
большинстве случаев просто невозможно.
Ищите свою дверь… стучите и вам откроют… подбирайте ключи и открывайте
двери сами.
...только прежде чем постучать или открыть дверь, подумайте, а готовы ли
вы зайти, готовы ли вы впустить ... ведь сквозняк открытой двери уносит
частичку души и опусташает её...
... Замок, засов, надежные противосъемные петли, сталь 1.5 мм –
граница между общественным и личным, хранитель внутреннего мира и
пропуск в его тайные комнаты.
Дзин-дзин-дзин… - позвонили в дверь.
Подходишь к ней, смотришь в глазок и пытаешься разглядеть нежданного, но
желанного гостя. Нежданного, но желанного…
Пусть вас не смущает это словосочетание, такое бывает, когда ты хочешь
встретить свое счастье, но совсем не знаешь, кто стоит за твоей дверью и
стоит ли её открывать, чтобы в пусть незнакомца в свою жизнь, в свой
дом, в свой храм и свою крепость.
Бесконечный коридор, тысячи, десятки тысяч, миллионы дверей, и за каждой
из них свой мир, своя маленькая вселенная, свои законы, свои цели и
ценности, свои представления о счастье и любви, своя вера и свой Бог.
У каждой двери свой замок, один или несколько, сложные или
незамысловатые и тысячи комбинаций, которые сложно взломать, а в
большинстве случаев просто невозможно.
Ищите свою дверь… стучите и вам откроют… подбирайте ключи и открывайте
двери сами.
...только прежде чем постучать или открыть дверь, подумайте, а готовы ли
вы зайти, готовы ли вы впустить ... ведь сквозняк открытой двери уносит
частичку души и опусташает её...
К
КрылатаЯ
Guest
Ты. Непримиримость. Отчуждение.
Ты как волк-одиночка.
Всегда один. Эта мятущаяся толпа просто пугает тебя… Шарахаешься от нее. Держишься особняком. Избегаешь. Убегаешь. Несешься во весь опор вдаль. Рвешься сквозь флажки, на которые тебя загоняют. Бежишь. Одним прыжком перемахнув через капканы и сети, ты быстрее ветра летишь прочь от запаха порохового дыма, от огня и звуков выстрелов, от криков и улюлюканья сотен таких же волков, как и ты… Они точно такие же. Одиночки. Но пока не знают об этом. Просто сегодня в опале ТЫ. А завтра, возможно, каждый из них…
Ты не просишь пощады. Спасаешь себя сам. Вся надежда лишь на разгоряченные лапы. Бог даст, не подведут. Делаешь крутой поворот и уходишь в сторону от облавы. Еще немного времени тратишь на то, чтобы запутать следы. Чтобы даже по запаху им было тебя не найти. Ты одиночка. Они тебе не нужны.
Убегаешь не потому, что боишься. Тебе не ведом страх. Не сегодня. Только брезгливость и презрение к тем, кто пожирает себе подобных. Каннибализм. Их много. В них сидит потребность растерзать.
Ты благороднее. Твоя гордость не позволяет тебе уподобиться им. Это против твоей сущности. Она восстает против этого. Она просто кричит! Поэтому ты один.
И до конца дня ты бродишь по окраине. Жадно втягивая носом воздух, тестируешь его на присутствие чужаков. Ты даже не пытаешься приблизиться к своему лежбищу. Оно надежно укрыто. Его не найти. Но ты все бродишь кругами и возвращаешься лишь в полной темноте, изредка прорезаемой слабым светом луны, запутавшейся в рваных облаках.
Ты совсем тихо, крадучись входишь в свое логово. Ты знаешь: здесь никого нет. Тебя никто не слышит. Это ТВОЕ логово. Это ТВОЯ крепость. Здесь пахнет тобой. А дух чужака ты услышишь сразу. Тебя никто не видит.
Ты не включаешь свет. Проходишь в комнату, не глядя бросаешь ключи на стол, прижимаешься спиной к стене и закрываешь глаза. Темнота благотворна.
И лишь теперь тобой овладевает полное, безысходное отчаяние. Ты сползаешь по стене на пол и бьешься в исступлении, сжимая кулаки и до крови вгоняя ногти в ладони. От сознания своего бессилия ты стискиваешь зубы и тихо стонешь. От боли. Не физической. Совсем другого рода.
Хочется плакать. Да ты и рад бы. Но плакать ты не умеешь. Разучился. Уже лет десять как. Слёз нет. Сухие воспаленные глаза видят в темноте как днем. Твои чувства стократно обострены. Ты можешь видеть. Слышать. Чувствовать запах. В этом твое спасение. Лишь ночь есть твой друг. И ты.
Ты. Наедине с непримиримостью и отчуждением.
Ты как волк-одиночка.
И хочется выть на луну…
Мне кажется, каждый хотя бы раз испытывал нечто подобнное...
Ты как волк-одиночка.
Всегда один. Эта мятущаяся толпа просто пугает тебя… Шарахаешься от нее. Держишься особняком. Избегаешь. Убегаешь. Несешься во весь опор вдаль. Рвешься сквозь флажки, на которые тебя загоняют. Бежишь. Одним прыжком перемахнув через капканы и сети, ты быстрее ветра летишь прочь от запаха порохового дыма, от огня и звуков выстрелов, от криков и улюлюканья сотен таких же волков, как и ты… Они точно такие же. Одиночки. Но пока не знают об этом. Просто сегодня в опале ТЫ. А завтра, возможно, каждый из них…
Ты не просишь пощады. Спасаешь себя сам. Вся надежда лишь на разгоряченные лапы. Бог даст, не подведут. Делаешь крутой поворот и уходишь в сторону от облавы. Еще немного времени тратишь на то, чтобы запутать следы. Чтобы даже по запаху им было тебя не найти. Ты одиночка. Они тебе не нужны.
Убегаешь не потому, что боишься. Тебе не ведом страх. Не сегодня. Только брезгливость и презрение к тем, кто пожирает себе подобных. Каннибализм. Их много. В них сидит потребность растерзать.
Ты благороднее. Твоя гордость не позволяет тебе уподобиться им. Это против твоей сущности. Она восстает против этого. Она просто кричит! Поэтому ты один.
И до конца дня ты бродишь по окраине. Жадно втягивая носом воздух, тестируешь его на присутствие чужаков. Ты даже не пытаешься приблизиться к своему лежбищу. Оно надежно укрыто. Его не найти. Но ты все бродишь кругами и возвращаешься лишь в полной темноте, изредка прорезаемой слабым светом луны, запутавшейся в рваных облаках.
Ты совсем тихо, крадучись входишь в свое логово. Ты знаешь: здесь никого нет. Тебя никто не слышит. Это ТВОЕ логово. Это ТВОЯ крепость. Здесь пахнет тобой. А дух чужака ты услышишь сразу. Тебя никто не видит.
Ты не включаешь свет. Проходишь в комнату, не глядя бросаешь ключи на стол, прижимаешься спиной к стене и закрываешь глаза. Темнота благотворна.
И лишь теперь тобой овладевает полное, безысходное отчаяние. Ты сползаешь по стене на пол и бьешься в исступлении, сжимая кулаки и до крови вгоняя ногти в ладони. От сознания своего бессилия ты стискиваешь зубы и тихо стонешь. От боли. Не физической. Совсем другого рода.
Хочется плакать. Да ты и рад бы. Но плакать ты не умеешь. Разучился. Уже лет десять как. Слёз нет. Сухие воспаленные глаза видят в темноте как днем. Твои чувства стократно обострены. Ты можешь видеть. Слышать. Чувствовать запах. В этом твое спасение. Лишь ночь есть твой друг. И ты.
Ты. Наедине с непримиримостью и отчуждением.
Ты как волк-одиночка.
И хочется выть на луну…
Мне кажется, каждый хотя бы раз испытывал нечто подобнное...
Green
Пользователь
ТЫ одинок и гордо проходя в толпе не боишься загленуть каждому из них в глаза!!! Не устрошим и тверд как скала, ни капли жалости к себе или кому то еще... Каждый оборачивается смотря с завистью и страхом, ты знаешь, что любой неверный шаг и толпа растерзает тебя, но ты не боишься, а подняв гордо голуву показываешь огонь в своих глазах.
День за днем ты бросаешь вызов миру и тому, что чуждо твоей сути и помыслам. И только когда остаешься один, из глаз полных усталости и боли вырывает единственная слеза, медлено скользящая по лицу, и падающая на шрам пересекающий грудь. Шрам оставшийся после той первой битвы, когда ты избрал свой путь.
И это твой выбор ибо ты тигр... Непримеримый воин и борец...
Это я думаю лучше....
День за днем ты бросаешь вызов миру и тому, что чуждо твоей сути и помыслам. И только когда остаешься один, из глаз полных усталости и боли вырывает единственная слеза, медлено скользящая по лицу, и падающая на шрам пересекающий грудь. Шрам оставшийся после той первой битвы, когда ты избрал свой путь.
И это твой выбор ибо ты тигр... Непримеримый воин и борец...
Это я думаю лучше....
Leslie
Пользователь
Бросала ли тебя когда-нибудь женщина, друг?
Помнишь ли, как тебе было больно?
Несмотря на твои уверения в том, что на такие мелочи тебе плевать и на все попытки показаться матёрым циником и похуистом, который вообще-то всегда САМ бросает баб, я уверен, что ты помнишь. Ведь здесь и предательство, и чувство собственной несостоятельности, и холодная кислота ревности (её больше всего). И горькое чувство удивлённой покинутости, словно у телёнка, который мирно посасывал тёплое вымя, а ему обухом промеж беззащитных шелковистых ушей. Телятинка нежная.
Ты просыпаешься на мокрой подушке, и стыд, стыд, ведь мужчины вроде бы не плачут.
Пытаешься извести, выскоблить её образ из себя, но на этой стадии это под силу только героину. Проблема лишь в том, что у этого замечательного лекарства есть одно маленькое побочное действие: за полтора года переделывает человека в полноценное насекомое. Которому, справедливости ради надо отметить, действительно похуй на всех баб планеты. Но насекомые долго не живут.
Ты напиваешься до поцелуев её фотографий.
Следующая стадия деструктивна: ты эти фотографии рвёшь.
Оставляешь только детскую, в смутной надежде на то, что так будет легче простить.
Тебя мучит желание увидеть её, объясниться (хотя объяснялись уже хУеву пирамиду раз), но тот факт, что ушла она не просто в простительную пустоту, а к другому, делает предполагаемую встречу с ней социально опасной, потому что вдруг она придёт с ним, а в тюрьму неохота.
Звонки твои невменяемы и истеричны, ты сам себе противен, потому что понимаешь, что выглядишь дрожащим, шмыгающим слабаком, а так хочется быть сильным.
А как бы поступил сильный человек, ставший вдруг ненужным на ярко освещённой сцене?
Удушил бы (привет, Отелло, психованный ниггер) подлую предательницу? Спятил бы, дико хохоча, и обоссал суфлёра? Завыл бы в софиты? Дуэль, дуэль? Нет, не то…
Переместился бы в уютные сумерки зрительного зала, и наблюдал, что же будет дальше.
Ведь это так интересно и познавательно. Позволяет глубже постигнуть природу человека, потому что на себе её не всегда познаешь – сидя в мешке трудно судить о его цвете.
Некоторые эпизоды представления болезненны, но ничего. Финал окупит. Главное досмотреть.
Вот, значит, она. Она, на которую невозможно спокойно смотреть, потому что помнишь каждую… Так, стоп. Эмоций не нужно – они мешают наблюдать. Это просто баба.
Вот, значит баба, а вот он. Её новый.
Идут, держась за руки, он сдержанно шутит, она смеётся, прямо как с тобой когда-то. Походка, как всегда, обнаруживает в ней богиню.
Даже юбка на ней та же, с невидимыми уже следами твоего семени, это тогда, в парке…
[censored] this. Не вспоминать.
У них всё только начинается, милая, почти безупречная стадия. Она даёт ему по нарастающей: всё чаще и изощрённее, балует.
Не нравится видеть их секс? Нет уж, ты смотри. Когда слёзы уйдут из твоих глаз, ты присмотришься и увидишь, что даёт она ему примерно так же, как давала когда-то тебе, и даже с одним, тускло радующим тебя различием – не глотает.
Он ебёт её то остервенело, то лениво. На это почти невозможно смотреть, но ты должен, чтобы исцелиться.
«Целуйся с ней, уёбок, в этих губах не раз бывал мой член, целуйся, стараясь не думать об этом» на данном этапе остаётся спасаться вот такими низменными мыслями.
Она поёт по утрам, и это, пожалуй, самое невыносимое, - она счастлива.
Это самая болезненная часть спектакля, и к счастью она подходит к концу. В силу вступает следующая стадия (как раз та, на которой она тебя бросила).
Он начинает изменять ей, но делает это незаметно, а тебе и жаль её, и нет. Больше хочется набить ему ебало, потому что те две дуры, которых он поёбывает, не то что некрасивее – вообще непонятно, как на них может что-то, кроме взгляда гинеколога, подняться.
Проходит полгода, и наблюдать становиться всё легче. Легче, оттого, что, во-первых, привык, а во-вторых, свежесть и новизна в их отношениях прошла, и постепенно подползает позёвывающая бытовуха.
Он, посрав, забывает про освежитель, и она, зайдя в туалет после него, брезгливо зажимает нос. Ты улыбаешься. Дыши полной грудью, сука, ведь это любовь твоя так пахнет.
Суп, приготовленный ею, пересолен, а он дико хотел есть, швыряет ложку на стол, и уходит в кафе.
Она, ловко мастурбирующая в ванной, потому что он перебрал катанки и в силу недопустимого качества (и уж тем более количества) алкоголя в крови временно утратил общесоциальные (не мог даже ходить) функции и эрекцию.
Он поднимает трубку назойливо звонящего телефона и слышит оттуда: «Э, сющай, Лэну пазави».
Убираешь сотовый в карман и с любопытством созерцаешь. Шум, крик, рамс. Ай, нехорошо.
Она задерживается на работе, приходит пьяная. Снова скандал, летает посуда и вещи, он из последних сил сдерживается, чтобы не ударить её, потом всё-таки не выдерживает, и бьёт. Не кулаком, но так, что она кубарем летит в угол. Ты невольно сжимаешь подлокотники кресла. Хочется тоже выйти на сцену, и немного поучаствовать. Взорвать ему ебало, например. За то, что поднял руку на ту, на которую ты и голос-то повысить не смел. Но ты всего лишь зритель, да и то нелегальный, так что роскошь такую себе позволить не можешь. Сиди мля и смотри.
Она, пошатываясь, встаёт, шипит «уууйййёбок», снова падает. Непонятно, то ли это нокдаун, то ли синь. Он испуганно бросается к ней. Склоняется. Со звучным мясным шлепком она наотмашь хлещет его по лицу. Какое-то время они уморительно дерутся. Ну как дерутся – он ловит её беспокойные руки, которые пытаются вцепиться ему в голову. Всё (думаешь ты), такая гордая натура, как она, побоев не простит. Теперь точно расстанутся.
Но тут он размашисто рвёт на ней платье, и у них вспыхивает свирепый примирительный секс, когда в каждой хлещущей фрикции одновременно и месть и сладость, и зачатие и удар ножом.
Не расстались. А ты-то думал, что знаешь её?
Вот она слегка с пузом, варит вермишель на кухне. Не поёт. На соседней конфорке что-то ожило и вскипело, она шепчет: «ёбанаврот». Он поднимает глаза от газеты и спокойно говорит: «Ещё раз услышу – получишь в дыню». «А тебе, значит, можно матом ругаться?». «Баба – это другое»- замечает он весомо, и хоть тут ты с ним полностью согласен.
Пельмени, носки, степенные прогулки в парке. Котлеты (покупные), ночнушка, телевизор. Микроволновая печь, бигуди, растянутые семейники. И всё.
И всё у них вроде бы хорошо, но как-то пронзительно скучно, скучно. Эмоции остывают, краски выцветают. Даже ебёт он её уже в удобно отлаженных, ненапряжных позициях.
Тебе уже не хочется досматривать, и так понятно, что будет дальше:
…утомительно стандартная свадьба (туфелька с шампанским, две драки, блюющий с балкона тесть, неутешительное сведение баланса пропитого и подаренного).
…вот он встречает её, бледненькую, из роддома, а дальше совсем неинтересно. Ты невольно дремлешь в кресле, просыпаясь только от их ссор, а потом и от ссор этих просыпаться перестаёшь, поскольку из бурных драйвовых постановок они трансформировались в вялотекущую вражду с блёклыми вспышками взаимных обвинений и убийственным молчанием как главным козырем.
Зеваешь. Наблюдать становиться невыносимо незачем, ибо боль ушла, обида растворилась… Вся исключительность, мнимо присущая этой женщине, растворилась тоже. Теперь это действительно – просто баба.
Внешнее очарование театральных мистификаций обернулось само против себя, а яркая концовка, которая, как режиссёрский ход, может и спасла бы спектакль, непременно включала бы в себя элемент трагедии, а этого (по-крайней мере ей) ты не желаешь. Пусть живёт как хочет, учит блоки, потому что при её гоноре и его нетерпимости пиздить он её будет часто. Пусть, их дело. Acta est fabula.
Выходишь на улицу из темноты и духоты чужой жизни. Стираешь номер её телефона из одной памяти, затем из другой. Всё, нет такого номера. Свободен. Время широким языком всё-таки способно зализать любую рану. Главное – не ебонуться в самом начале.
А дома, из детской её фотографии (где она в белой панамке сидит на корточках, шаловливо высунув кончик языка) складываешь кривой самолётик, запускаешь его с балкона и наблюдаешь, как он по сужающейся спирали улетает вниз, в лужу, в никуда. (с)
Помнишь ли, как тебе было больно?
Несмотря на твои уверения в том, что на такие мелочи тебе плевать и на все попытки показаться матёрым циником и похуистом, который вообще-то всегда САМ бросает баб, я уверен, что ты помнишь. Ведь здесь и предательство, и чувство собственной несостоятельности, и холодная кислота ревности (её больше всего). И горькое чувство удивлённой покинутости, словно у телёнка, который мирно посасывал тёплое вымя, а ему обухом промеж беззащитных шелковистых ушей. Телятинка нежная.
Ты просыпаешься на мокрой подушке, и стыд, стыд, ведь мужчины вроде бы не плачут.
Пытаешься извести, выскоблить её образ из себя, но на этой стадии это под силу только героину. Проблема лишь в том, что у этого замечательного лекарства есть одно маленькое побочное действие: за полтора года переделывает человека в полноценное насекомое. Которому, справедливости ради надо отметить, действительно похуй на всех баб планеты. Но насекомые долго не живут.
Ты напиваешься до поцелуев её фотографий.
Следующая стадия деструктивна: ты эти фотографии рвёшь.
Оставляешь только детскую, в смутной надежде на то, что так будет легче простить.
Тебя мучит желание увидеть её, объясниться (хотя объяснялись уже хУеву пирамиду раз), но тот факт, что ушла она не просто в простительную пустоту, а к другому, делает предполагаемую встречу с ней социально опасной, потому что вдруг она придёт с ним, а в тюрьму неохота.
Звонки твои невменяемы и истеричны, ты сам себе противен, потому что понимаешь, что выглядишь дрожащим, шмыгающим слабаком, а так хочется быть сильным.
А как бы поступил сильный человек, ставший вдруг ненужным на ярко освещённой сцене?
Удушил бы (привет, Отелло, психованный ниггер) подлую предательницу? Спятил бы, дико хохоча, и обоссал суфлёра? Завыл бы в софиты? Дуэль, дуэль? Нет, не то…
Переместился бы в уютные сумерки зрительного зала, и наблюдал, что же будет дальше.
Ведь это так интересно и познавательно. Позволяет глубже постигнуть природу человека, потому что на себе её не всегда познаешь – сидя в мешке трудно судить о его цвете.
Некоторые эпизоды представления болезненны, но ничего. Финал окупит. Главное досмотреть.
Вот, значит, она. Она, на которую невозможно спокойно смотреть, потому что помнишь каждую… Так, стоп. Эмоций не нужно – они мешают наблюдать. Это просто баба.
Вот, значит баба, а вот он. Её новый.
Идут, держась за руки, он сдержанно шутит, она смеётся, прямо как с тобой когда-то. Походка, как всегда, обнаруживает в ней богиню.
Даже юбка на ней та же, с невидимыми уже следами твоего семени, это тогда, в парке…
[censored] this. Не вспоминать.
У них всё только начинается, милая, почти безупречная стадия. Она даёт ему по нарастающей: всё чаще и изощрённее, балует.
Не нравится видеть их секс? Нет уж, ты смотри. Когда слёзы уйдут из твоих глаз, ты присмотришься и увидишь, что даёт она ему примерно так же, как давала когда-то тебе, и даже с одним, тускло радующим тебя различием – не глотает.
Он ебёт её то остервенело, то лениво. На это почти невозможно смотреть, но ты должен, чтобы исцелиться.
«Целуйся с ней, уёбок, в этих губах не раз бывал мой член, целуйся, стараясь не думать об этом» на данном этапе остаётся спасаться вот такими низменными мыслями.
Она поёт по утрам, и это, пожалуй, самое невыносимое, - она счастлива.
Это самая болезненная часть спектакля, и к счастью она подходит к концу. В силу вступает следующая стадия (как раз та, на которой она тебя бросила).
Он начинает изменять ей, но делает это незаметно, а тебе и жаль её, и нет. Больше хочется набить ему ебало, потому что те две дуры, которых он поёбывает, не то что некрасивее – вообще непонятно, как на них может что-то, кроме взгляда гинеколога, подняться.
Проходит полгода, и наблюдать становиться всё легче. Легче, оттого, что, во-первых, привык, а во-вторых, свежесть и новизна в их отношениях прошла, и постепенно подползает позёвывающая бытовуха.
Он, посрав, забывает про освежитель, и она, зайдя в туалет после него, брезгливо зажимает нос. Ты улыбаешься. Дыши полной грудью, сука, ведь это любовь твоя так пахнет.
Суп, приготовленный ею, пересолен, а он дико хотел есть, швыряет ложку на стол, и уходит в кафе.
Она, ловко мастурбирующая в ванной, потому что он перебрал катанки и в силу недопустимого качества (и уж тем более количества) алкоголя в крови временно утратил общесоциальные (не мог даже ходить) функции и эрекцию.
Он поднимает трубку назойливо звонящего телефона и слышит оттуда: «Э, сющай, Лэну пазави».
Убираешь сотовый в карман и с любопытством созерцаешь. Шум, крик, рамс. Ай, нехорошо.
Она задерживается на работе, приходит пьяная. Снова скандал, летает посуда и вещи, он из последних сил сдерживается, чтобы не ударить её, потом всё-таки не выдерживает, и бьёт. Не кулаком, но так, что она кубарем летит в угол. Ты невольно сжимаешь подлокотники кресла. Хочется тоже выйти на сцену, и немного поучаствовать. Взорвать ему ебало, например. За то, что поднял руку на ту, на которую ты и голос-то повысить не смел. Но ты всего лишь зритель, да и то нелегальный, так что роскошь такую себе позволить не можешь. Сиди мля и смотри.
Она, пошатываясь, встаёт, шипит «уууйййёбок», снова падает. Непонятно, то ли это нокдаун, то ли синь. Он испуганно бросается к ней. Склоняется. Со звучным мясным шлепком она наотмашь хлещет его по лицу. Какое-то время они уморительно дерутся. Ну как дерутся – он ловит её беспокойные руки, которые пытаются вцепиться ему в голову. Всё (думаешь ты), такая гордая натура, как она, побоев не простит. Теперь точно расстанутся.
Но тут он размашисто рвёт на ней платье, и у них вспыхивает свирепый примирительный секс, когда в каждой хлещущей фрикции одновременно и месть и сладость, и зачатие и удар ножом.
Не расстались. А ты-то думал, что знаешь её?
Вот она слегка с пузом, варит вермишель на кухне. Не поёт. На соседней конфорке что-то ожило и вскипело, она шепчет: «ёбанаврот». Он поднимает глаза от газеты и спокойно говорит: «Ещё раз услышу – получишь в дыню». «А тебе, значит, можно матом ругаться?». «Баба – это другое»- замечает он весомо, и хоть тут ты с ним полностью согласен.
Пельмени, носки, степенные прогулки в парке. Котлеты (покупные), ночнушка, телевизор. Микроволновая печь, бигуди, растянутые семейники. И всё.
И всё у них вроде бы хорошо, но как-то пронзительно скучно, скучно. Эмоции остывают, краски выцветают. Даже ебёт он её уже в удобно отлаженных, ненапряжных позициях.
Тебе уже не хочется досматривать, и так понятно, что будет дальше:
…утомительно стандартная свадьба (туфелька с шампанским, две драки, блюющий с балкона тесть, неутешительное сведение баланса пропитого и подаренного).
…вот он встречает её, бледненькую, из роддома, а дальше совсем неинтересно. Ты невольно дремлешь в кресле, просыпаясь только от их ссор, а потом и от ссор этих просыпаться перестаёшь, поскольку из бурных драйвовых постановок они трансформировались в вялотекущую вражду с блёклыми вспышками взаимных обвинений и убийственным молчанием как главным козырем.
Зеваешь. Наблюдать становиться невыносимо незачем, ибо боль ушла, обида растворилась… Вся исключительность, мнимо присущая этой женщине, растворилась тоже. Теперь это действительно – просто баба.
Внешнее очарование театральных мистификаций обернулось само против себя, а яркая концовка, которая, как режиссёрский ход, может и спасла бы спектакль, непременно включала бы в себя элемент трагедии, а этого (по-крайней мере ей) ты не желаешь. Пусть живёт как хочет, учит блоки, потому что при её гоноре и его нетерпимости пиздить он её будет часто. Пусть, их дело. Acta est fabula.
Выходишь на улицу из темноты и духоты чужой жизни. Стираешь номер её телефона из одной памяти, затем из другой. Всё, нет такого номера. Свободен. Время широким языком всё-таки способно зализать любую рану. Главное – не ебонуться в самом начале.
А дома, из детской её фотографии (где она в белой панамке сидит на корточках, шаловливо высунув кончик языка) складываешь кривой самолётик, запускаешь его с балкона и наблюдаешь, как он по сужающейся спирали улетает вниз, в лужу, в никуда. (с)
Микосу
Пользователь
Дарить себя - не значит продавать.
И рядом спать - не значит переспать.
Не повторить - не значит не понять.
Не говорить - не значит не узнать.
Не значит не увидеть - не смотреть.
И не кричать - не значит не гореть.
И промолчать, и не найти ответ -
Две вещи разные, в них родственного нет.
Стоять совсем не значит не лететь.
И замолчать - не значит умереть.
И замереть когда увидишь смерть -
Не значит унижение стерпеть.
...Бежать во мрак - не значит уходить
И отпустить не значит упустить
Не отомстить - не значит все простить.
И порознь быть - не значит не любить
наивно, но режет.
И рядом спать - не значит переспать.
Не повторить - не значит не понять.
Не говорить - не значит не узнать.
Не значит не увидеть - не смотреть.
И не кричать - не значит не гореть.
И промолчать, и не найти ответ -
Две вещи разные, в них родственного нет.
Стоять совсем не значит не лететь.
И замолчать - не значит умереть.
И замереть когда увидишь смерть -
Не значит унижение стерпеть.
...Бежать во мрак - не значит уходить
И отпустить не значит упустить
Не отомстить - не значит все простить.
И порознь быть - не значит не любить
наивно, но режет.
К
КрылатаЯ
Guest
Душа страдает пофигизмом...
Мне, чувствую, его не превозмочь.
И люди со своим снобизмом
Никак не смогут ей помочь...
Поэтому я задвигаю шторки плотно
И в комнатах своих я выключаю свет.
Сижу одна, хихикаю негромко...
Я не сошла с ума... Ведь не сошла же, нет?
:kissing:
Мне, чувствую, его не превозмочь.
И люди со своим снобизмом
Никак не смогут ей помочь...
Поэтому я задвигаю шторки плотно
И в комнатах своих я выключаю свет.
Сижу одна, хихикаю негромко...
Я не сошла с ума... Ведь не сошла же, нет?
:kissing:
Светланчик
Пользователь
Am
В темных подвалах время смеялось
F Am
Hад пьяной любовью в черных очках
Am
Разное солнце чувства сжигает
F Am
Ветер разносит этот прах по земле
C F Am
Hо я не ветер и я не солнце, я - любовь
C F Am
И я исчезну чтоб вернуться за тобой
C F Am
И я не ветер и я не солнце, я - любовь
C F Am
И я исчезну чтоб вернуться...
Ты прикасалась и мне казалось
Мой двигатель тела замедляет свой ход
И так незаметно ты бесследно исчезла
Hо я помню твой голос, кричащий мне вслед
Что я не ветер и я не солнце, я - любовь
И я исчезну чтоб вернуться за тобой
И я не ветер и я не солнце, я - любовь
И я исчезну чтоб вернуться...
И я не ветер и я не солнце, я - любовь
И я исчезну чтоб вернуться за тобой
И я не ветер и я не солнце, я - любовь
И я исчезну чтоб вернуться...
В темных подвалах время смеялось
F Am
Hад пьяной любовью в черных очках
Am
Разное солнце чувства сжигает
F Am
Ветер разносит этот прах по земле
C F Am
Hо я не ветер и я не солнце, я - любовь
C F Am
И я исчезну чтоб вернуться за тобой
C F Am
И я не ветер и я не солнце, я - любовь
C F Am
И я исчезну чтоб вернуться...
Ты прикасалась и мне казалось
Мой двигатель тела замедляет свой ход
И так незаметно ты бесследно исчезла
Hо я помню твой голос, кричащий мне вслед
Что я не ветер и я не солнце, я - любовь
И я исчезну чтоб вернуться за тобой
И я не ветер и я не солнце, я - любовь
И я исчезну чтоб вернуться...
И я не ветер и я не солнце, я - любовь
И я исчезну чтоб вернуться за тобой
И я не ветер и я не солнце, я - любовь
И я исчезну чтоб вернуться...
![](http://\"http://radikal.ru/F/s39.radikal.ru/i085/0904/86/cf7bb8e53be0.jpg.html\")
Sabrina
Пользователь
А меня давно ещё зацепили 2 стихотворения на форуме. Читаю, не могу начитаться. Первое Кинг выкладывал, второе ZOLIRINA.
Я возьму тебя на руки сонную,
Уверну простынями белыми,
Положу под большими соснами,
Под ветвями со спящими белками.
Чтобы слаще спала любимая,
Я завешу луну рубашкою,
С елок ветки сломаю длинные,
Сны твои прогоню я страшные.
Пусть они тебе снятся синие,
Будет все в них светло и радостно,
Будут в них города красивые,
А над ними крутые радуги,
Великаны и добры молодцы,
И моря с золотыми рыбками...
И лишь по небу лягут полосы,
Ты проснешься тогда с улыбкою.
Я возьму тебя снова на руки,
Над полями взлечу росистыми,
Зацелую губами жаркими,
И глазами сожгу лучистыми,
Небо выгну хрустальной чашею
И до края наполню ласкою...
И счастливой любовью нашею
Залюбуется солнце красное.
05.07.2002 © Ефим Хазанов
"Не рисуйте грозу – все равно не получится
Эти сполохи кистью поймать,
Да и гром на холсте никогда не озвучится,
Да и капель не сосчитать.
Краски высохнут в срок, и уйдет озарение,
Ветер в рамке устанет кружить,
Нарисованность - просто потеря движения
И попытка искусственно жить.
А гроза – это кони, по небу летящие,
Дробь дождя – будто звуки копыт,
Обуздать не получится настоящее,
А из прошлого гром не гремит.
Лишь мгновенье зарницами небо продавлено,
Нам не справиться с этой грозой,
И не надо смотреть друг на друга подавленно –
Восхищайтесь ее красотой!
Можно выйти под дождь, словно под неизбежное,
Где разряды слепящих плетей;
Не найдете вы красок под это – мятежное,
Не бывает таких у людей.
Не рисуйте… оставьте, хоть что-то, запретное
На душе или над головой,
Все равно не добиться вам сходства портретного
С сумасшедшей июньской грозой.
Ну а если с собою кому-то не справиться,
Потерпите хотя бы до дня,
Когда, чтобы не дать до конца мне состариться,
Заберут эти кони меня."
© Copyright: Сказоч-Ник, 2006
Я возьму тебя на руки сонную,
Уверну простынями белыми,
Положу под большими соснами,
Под ветвями со спящими белками.
Чтобы слаще спала любимая,
Я завешу луну рубашкою,
С елок ветки сломаю длинные,
Сны твои прогоню я страшные.
Пусть они тебе снятся синие,
Будет все в них светло и радостно,
Будут в них города красивые,
А над ними крутые радуги,
Великаны и добры молодцы,
И моря с золотыми рыбками...
И лишь по небу лягут полосы,
Ты проснешься тогда с улыбкою.
Я возьму тебя снова на руки,
Над полями взлечу росистыми,
Зацелую губами жаркими,
И глазами сожгу лучистыми,
Небо выгну хрустальной чашею
И до края наполню ласкою...
И счастливой любовью нашею
Залюбуется солнце красное.
05.07.2002 © Ефим Хазанов
"Не рисуйте грозу – все равно не получится
Эти сполохи кистью поймать,
Да и гром на холсте никогда не озвучится,
Да и капель не сосчитать.
Краски высохнут в срок, и уйдет озарение,
Ветер в рамке устанет кружить,
Нарисованность - просто потеря движения
И попытка искусственно жить.
А гроза – это кони, по небу летящие,
Дробь дождя – будто звуки копыт,
Обуздать не получится настоящее,
А из прошлого гром не гремит.
Лишь мгновенье зарницами небо продавлено,
Нам не справиться с этой грозой,
И не надо смотреть друг на друга подавленно –
Восхищайтесь ее красотой!
Можно выйти под дождь, словно под неизбежное,
Где разряды слепящих плетей;
Не найдете вы красок под это – мятежное,
Не бывает таких у людей.
Не рисуйте… оставьте, хоть что-то, запретное
На душе или над головой,
Все равно не добиться вам сходства портретного
С сумасшедшей июньской грозой.
Ну а если с собою кому-то не справиться,
Потерпите хотя бы до дня,
Когда, чтобы не дать до конца мне состариться,
Заберут эти кони меня."
© Copyright: Сказоч-Ник, 2006