СЕМЬЯ АЛКОГОЛИКА
Данная работа представляет собой описание процесса взаимодействия членов так называемой «алкогольной семьи», то есть семьи, в которой есть хотя бы один алкоголик. Я считаю, что целесообразно рассматривать уровень ролевого поведения в такой семье, так как он представляет собой ту реальность, с которой имеет дело практический психолог.
Если в семье есть алкоголик — вся семья больная. Часто добавляют: родственники алкоголика болеют тяжелее, чем он сам. Если алкоголик находится в зависимости от алкоголя, то все остальные члены семьи находятся в зависимости от его непредсказуемого, неконтролируемого и зачастую угрожающего поведения. Поэтому их психологический статус определяется как «созависимые».
Относительно большая тяжесть этого статуса по сравнению с положением самого алкоголика объясняется обычно тем, что алкоголик отчасти компенсирует свое невротическое и соматическое страдание опьянением, в то время как его непьющие родственники лишены такого быстрого и легкого способа изменить состояние сознания и на время отключиться от своих проблем. К этому надо добавить, что болезненное поведение одного члена семьи это одновременно и реакция на болезненное поведение других ее членов, и провокация, толкающая их к привычному стилю реагирования. При этом обычно невозможно определить, «кто первый начал».
Благодаря наследственной природе алкоголизма родители алкоголика обычно имеют ранний опыт жизни в алкогольной семье, знают «правила игры» в такой семье и умеют извлекать психологическую выгоду из своего положения.
То же относится и к женам алкоголиков — подавляющее большинство этих женщин имеют пьющего отца или другого близкого родственника, и, несмотря на клятвы и «никогда в жизни не связываться с пьяницами», они раз за разом попадают в одну и ту же ловушку, безошибочно выбирая себе партнеров, страдающих либо алкогольной, либо какой-нибудь другой зависимостью.
При наблюдении извне алкогольная семья рождает впечатление хорошо отлаженного оркестра, в котором каждый играет свою партию и испытывает настоящее смятение, если другой позволит себе импровизацию. В сущности, этим алкогольная семья напоминает любую другую стабильную семью, семейную систему, сопротивляющуюся изменениям. Разница — в степени самообмана. Разрыв между самообманом и последствиями реального поведения в алкогольной семье постоянен. Некоторые женщины вынужденно признают, что им выгодно пьянство их мужей, либо детей. Доводы «за» пьянство обычно звучат так: «пока он пьет, он от меня никуда не денется, не уйдет к другой женщине ...я ему нужна .... когда он пил, я чувствовала себя самостоятельной хозяйкой в доме ...что я ему скажу, то и сделает, потому что сознает свою вину передо мной».
В этих высказываниях отражено две созависимости: «позиция жертвы» и «позиция преследователя». Жертва переживает горечь, обиду и злость, вызванную поведением алкоголика, в надежде получить свой выигрыш —стабильность. Она старается уверить себя в том, что никому не нужна, кроме своего пьющего мужа или сына. Впрочем, и ему она не понадобится, если он окончательно протрезвеет и сможет сам заботиться о себе. Плата за подобную стабильность — не только многочисленные психосоматические нарушения, вызванные постоянным напряжением. Позиция жертвы заставляет пожертвовать своими чувствами, как негативными, так и позитивными. Такие женщины с большим трудом могут описать свое состояние и обычно говорят о «заторможенности», отупении, усталости. Следует ожидать, что муж этой женщины скажет о том, что устал пить и давно не испытывает удовольствия от жизни. Взаимные манипуляции приводят супругов к одинаковому душевному состоянию.
