Стихотворения

[Grindkind]

Киплинг
ЕСЛИ

Когда в смятении толпы, тебя винящей,

С холодной головой стоишь ты, безучастен,

Коль веришь сам себе, на прочих не взирая,

Сомненья толику лишь, впрочем, допуская;

Коль можешь ждать, с того не уставая,

Оболган быть, во лжи не погрязая,

На ненависть взирая равнодушно,

Не говорить умно, не выглядеть роскошно:



Мечтать и мыслить – не попавшись в сети

К мечтам и мыслям, популярным в свете;

Быть ровным в Пораженье и Победе,

Не отвлекаясь на плутишек этих;

В речах невежд узнать свои слова

Так искаженные, что их узнать едва,

Мечты ценою в жизнь узрев, разбиты,

Вдохнуть в них жизнь орудием старинным:



Коль можешь ты, не мудрствуя лукаво,

Рискнуть всем, чем владеешь, для забавы,

Все потерять, и все затеять снова,

Оставив для потери ни пол-слова;

Коль можешь находить источник силы

В себе самом, когда уходит жизнь,

Чтобы с судьбою биться до могилы,

Покуда Воля говорит: «Держись!»



Коль можешь ты, достоинство ценя,

В толпе не пасть, с толпою говоря,

Иль быть собой под взором Короля,

Ни милый друг, ни враг не смогут вдруг

Причиной стать твоих душевных мук,

Коль люди всей земли, с тобой считаясь,

Могли бы говорить, при том не пресмыкаясь;

Коль ценишь преходящую минуту

В мгновенье жизни, кратное годам,

Твой будет Мир тогда и все, чем он опутан,

Тогда ты станешь Человеком сам!

 

[aleksi]

Сначала кажется, что это просто набор цифр.
Попробуйте прочитать с выражением, и тогда поймете!

2 46 38 1
116 14 20!!
15 14 21
14 0 17!! - Маяковский

14 126 14
132 17 43…
16 42 511
704 83
170! 16 39
514 700 142
612 349
17 114 02 - Есенин

17 30 48
140 10 01
126 138
140 3 501 - Пушкин

2 15 42
42 15
37 08 5
20 20 20!
7 14 102
02 00 13
37 08 5
20 20 20! - Весёлые

511 16
5 20 337
712 19
2000047 - Грустные

 

[Vorobey]

[member="aleksi"],
м... а прикольно ^_^

 

[BabyToNight]

Пусть день твой будет солнечным, прекрасным.
И розами твой будет усыпан путь.
И каждый вечер звёздным, чистым, ясным,
О, Женщина,всегда счастливой будь!
Когда играя первозданной силой,
Творила этот мир природа мать,
Она в тебе, о Женщина, вместила
Всю красоту свою и благодать.
В тебе порыв грозы, зори сиянье,
Великолепие гор и норов рек,
Отрада глаз, души очарование,
Тобоно вечны мир и человек.
В тебе природа всё своё искусство
Запечатлела чтоб сказать:"Хвала!"
И для тебя потом в порыве чувства
Влюбленного мужчину создала.

 

[Кастиэль]

Если сбился с пути, если страшно идти,
Если смерть заглянула в лицо,
Если сил больше нет – доставай пистолет
И стреляй … и дело с концом.

Но мужчина живет, принимая в расчет
Только принцип «Стой на своём!»
С жизнью счеты свести – слишком лёгкий мотив.
А трудный – идти напролом.

Ты устал от игры? Ну же, право, стыдись!
Ведь ты молод, умен и удал.
Знаю, туго пришлось, но не смей вешать нос,
Соберись и стой как скала.

И воздастся тебе в непосильной борьбе,
Ты не трусь, и будь молодцом.
Стисни крепче кулак, сдаться – сущий пустяк,
Трудно смерти смотреть в лицо.

Проще руки сложить и сказать: «Я побит!»
Пресмыкаться и ползать, как рак.
Но лезть на рожон всем смертям назло –
Это, чёрт побери, игра!

Пусть ты выиграл бой дорогою ценой,
И рубцов на теле не счесть,
Ты попробуй опять – так легко умирать,
Трудно жизнь принимать как есть.

 

[Тайша]

На полу лежит дог,
То ли спит, то ли сдох.
Я на хвост ему встал,
Оказалось - он спал...

***

я спросил у ясеня-- "где моя любимая?"
ясень не ответил мне, голову склонил.
я спросил у тополя, "где моя любимая?"
"ты б еще у тумбочки, идиот, спросил..."

***

Жену свою я не хаю,
И никогда не брошу ее,
Это со мной она стала плохая,
А взял-то ее я хорошую.

***

Если в жизни любишь риск –
Сформатируй жесткий диск!

Олег Григорьев - лучший из современных

 

[Тернан]

* * *
Б. Ахмадулиной

Со мною вот что происходит:
ко мне мой старый друг не ходит,
а ходят в мелкой суете
разнообразные не те.
И он
не с теми ходит где-то
и тоже понимает это,
и наш раздор необъясним,
и оба мучимся мы с ним.
Со мною вот что происходит:
совсем не та ко мне приходит,
мне руки на плечи кладёт
и у другой меня крадёт.
А той -
скажите, бога ради,
кому на плечи руки класть?
Та,
у которой я украден,
в отместку тоже станет красть.
Не сразу этим же ответит,
а будет жить с собой в борьбе
и неосознанно наметит
кого-то дальнего себе.
О, сколько
нервных
и недужных,
ненужных связей,
дружб ненужных!
Куда от этого я денусь?!
О, кто-нибудь,
приди,
нарушь
чужих людей соединённость
и разобщённость
близких душ!
1957

Андрей Дементьев

Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.
Никогда не жалейте о том, что случилось.
Иль о том, что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось
Да надежды, как птицы, парили в душе.
Не жалейте своей доброты и участья.
Если даже за все вам - усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...
Не жалейте, что вам не досталось их бед.
Никогда, никогда ни о чем не жалейте -
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте.
Но ведь песни берет он из вашей души.
Никогда, никогда ни о чем не жалейте -
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы...

The Tiger (William Blake. 1757–1827)

TIGER, tiger, burning bright
In the forests of the night,
What immortal hand or eye
Could frame thy fearful symmetry?

In what distant deeps or skies
Burnt the fire of thine eyes?
On what wings dare he aspire?
What the hand dare seize the fire?

And what shoulder and what art
Could twist the sinews of thy heart?
And when thy heart began to beat,
What dread hand and what dread feet?

What the hammer? what the chain?
In what furnace was thy brain?
What the anvil? What dread grasp
Dare its deadly terrors clasp?

When the stars threw down their spears,
And water'd heaven with their tears,
Did He smile His work to see?
Did He who made the lamb make thee?

Tiger, tiger, burning bright
In the forests of the night,
What immortal hand or eye
Dare frame thy fearful symmetry?

* * *

Я шел во тьме дождливой ночи
И в старом доме, у окна,
Узнал задумчивые очи
Моей тоски.- В слезах, одна
Она смотрела в даль сырую...
Я любовался без конца,
Как будто молодость былую
Узнал в чертах ее лица.
Она взглянула. Сердце сжалось,
Огонь погас - и рассвело.
Сырое утро застучалось
В ее забытое стекло.

15 марта 1900

Любопытный

- Что ж нового? "Ей-богу, ничего>.
- Эй, не хитри: ты верно что-то знаешь.
Не стыдно ли, от друга своего,
Как от врага, ты вечно все скрываешь.
Иль ты сердит: помилуй, брат, за что?
Не будь упрям: скажи ты мне хоть слово...
"Ох! отвяжись, я знаю только то,
Что ты дурак, да это уж не ново...

Прелестнице

К чему нескромным сим убором,
Умильным голосом и взором
Младое сердце распалять
И тихим, сладостным укором
К победе легкой вызывать?
К чему обманчивая нежность,
Стыдливости притворный вид,
Движений томная небрежность
И трепет уст, и жар ланит?
Напрасны хитрые старанья:
В порочном сердце жизни нет...
Невольный хлад негодованья
Тебе мой роковой ответ.
Твоею прелестью надменной
Кто не владел во тьме ночной?
Скажи: у двери оцененной
Твоей обители презренной
Кто смелой не стучал рукой?
Нет, нет, другому свой завялый
Неси, прелестница, венок;
Ласкай неопытный порок,
В твоих объятиях усталый;
Но гордый замысел забудь:
Не привлечешь питомца музы
Ты на предательную грудь!
Неси другим наемны узы,
Своей любви постыдный торг,
Корысти хладные лобзанья,
И принужденные желанья,
И златом купленный восторг!

История стихотворца

Внимает он привычным ухом
Свист;
Марает он единым духом
Лист;
Потом всему терзает свету
Слух;
Потом печатает - и в Лету
Бух!

Добрый человек

Ты прав - несносен Фирс ученый,
Педант надутый и мудреный -
Он важно судит обо всем,
Всего он знает понемногу.
Люблю тебя, сосед Пахом, -
Ты просто глуп, и слава богу.

Ну и много что ещё

 

[Erika]

Одно из моих любимых:

И. Бродский (пер. Funeral blues У. Одена)

Часы останови, забудь про телефон
И бобику дай кость, чтобы не тявкал он.
Накрой чехлом рояль; под барабана дробь
И всхлипыванья пусть теперь выносят гроб.

Пускай аэроплан, свой объясняя вой,
Начертит в небесах “Он мертв” над головой,
И лебедь в бабочку из крепа спрячет грусть,
Регулировщики – в перчатках черных пусть.

Он был мой Север, Юг, мой Запад, мой Восток,
Мой шестидневный труд, мой выходной восторг,
Слова и их мотив, местоимений сплав.
Любви, считал я, нет конца. Я был не прав.

Созвездья погаси и больше не смотри
Вверх. Упакуй луну и солнце разбери,
Слей в чашку океан, лес чисто подмети.
Отныне ничего в них больше не найти.

 

[Sabrina]

Молитесь на ночь, чтобы вам
Вдруг не проснуться знаменитым.

Анна Ахматова

 

[Тернан]

Там правда две строчки?

 

[Sabrina]

Там правда две строчки?

Да.

У неё есть ещё.

От других мне хвала что зола.
От тебя и хула похвала....


К стихам
Вы так вели по бездорожью,
Как в мрак падучая звезда.
Вы были горечью и ложью,
А утешеньем - никогда.


Имя
Татарское, дремучее,
Пришло из никуда,
К любой беде липучее,
Само оно - беда.


И слава лебедью плыла
Сквозь золотистый дым.
А ты, любовь, всегда была
Отчаяньем моим.

 

[IVALINA]

моей знакомой поклонник написал...

Свободно прохожие мимо шагают.
Их, видно твоя не волнует краса,
И зрячие люди слепыми бывают,
О, если б я мог одолжить им глаза.

 

[Тайша]

Одно из моих любимых:

И. Бродский (пер. Funeral blues У. Одена)


Созвездья погаси и больше не смотри
Вверх. Упакуй луну и солнце разбери,
Слей в чашку океан, лес чисто подмети.
Отныне ничего в них больше не найти.

Бродского обожаю.

 

[Тернан]

Вот так и Ты. Вот так и Ты, мой Бог
В самом Себе беседуешь с Собою.
Нет никого, кто не был бы Тобою -
И Ты один. О, как Ты одинок!

И мы одни. И нету никого
Кто звал бы нас: "Адам! Куда ты скрылся?"
Мы тот, кто от Себя в Себе укрылся
И Сам Себя изгнал от Самого

Куда идти? К Кому теперь бежать?
Какая, Господи, ответственность на каждом
Какая тяжесть, Господи, как страшно
И некому об этом рассказать

Ни для кого, для нас и для Тебя
Весь этот дар, которому который
Нет равных, Господи, и Свет от каждой споры
И каждый свят, и святость у Тебя

И Ты во мне, и я вот так, мой Бог
В себе самом беседую с Тобою
Нет никого, кто здесь бы не был мною.
Вот так один я. Так я одинок.

***
Я помню домик у реки,
Сосновый лес вокруг.
Овраг, в котором тек ручей,
И за рекою луг.

И нас, по целым Божьим дням
Плескавшихся в реке.
И мамин смех, и сосен шум,
И камешки в руке.

Я вновь недавно в те места
Пришел издалека.
Разрушен дом, и лес сгорел,
И высохла река.

Всё было чуждым, как во сне,
Мне кажется с тех пор,
Что жизнь моя приснилась мне
И снится до сих пор.

И значит темная вина,
Лежащая на мне, -
Лишь тень, мелькнувшая на миг
В счастливом детском сне.

И значит, скоро я проснусь
И, выпив молока,
По тропке вниз туда помчусь,
Где плещется река...

 

[Sabrina]

Николай Гумилев



САДА-ЯККО
В полутемном строгом зале
Пели скрипки, вы плясали.
Группы бабочек и лилий
На шелку зеленоватом,
Как живые, говорили
С электрическим закатом,
И ложилась тень акаций
На полотна декораций.

Вы казались бонбоньеркой
Над изящной этажеркой,
И, как беленькие кошки,
Как играющие дети,
Ваши маленькие ножки
Трепетали на паркете,
И жуками золотыми
Нам сияло ваше имя.

И когда вы говорили,
Мы далекое любили,
Вы бросали в нас цветами
Незнакомого искусства,
Непонятными словами
Опьяняя наши чувства,
И мы верили, что солнце
Только вымысел японца.
<1907>

Сада Якко (1872—1946) — драматическая актриса. С труппой мужа, известного актёра Отодзиро Каваками, гастролировала в европейских странах (в том числе и в России) и в США.

 

[Erika]

И.Ф. Анненский "Что счастье?"

Что счастье? Чад безумной речи?
Одна минута на пути,
Где с поцелуем жадной встречи
Слилось неслышное прости?

Или оно в дожде осеннем?
В возврате дня? В смыканьи вежд?
В благах, которых мы не ценим
За неприглядность их одежд?

Ты говоришь.. Вот счастье бьется
К цветку прильнувшее крыло,
Но миг - и ввысь оно взовьется
Невозвратимо и светло.

А сердцу, может быть, милей
Высокомерие сознанья,
Милее мука, если в ней
Есть тонкий яд воспоминанья.

 

[Sabrina]

Когда с небес на этот берег дикий
роняет ночь свой траурный платок,
полушутя, дает мне Сон безликий
небытия таинственный урок.

Я крепко сплю, не чая пробужденья;
но день встает, и в лучезарный миг
я узнаю, что были сновиденья
и что конца еще я не постиг.

В.Набоков

 

[Ляля]

А мне очень Эдуард Асадов нравится

МНЕ УЖЕ НЕ ШЕСТНАДЦАТЬ, МАМА!
Ну что ты не спишь и все ждешь упрямо?
Не надо. Тревоги свои забудь.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама!
Мне больше! И в этом, пожалуй, суть.

Я знаю, уж так повелось на свете,
И даже предчувствую твой ответ,
Что дети всегда для матери дети,
Пускай им хоть двадцать, хоть тридцать лет

И все же с годами былые средства
Как-то меняться уже должны.
И прежний надзор и контроль, как в детстве,
Уже обидны и не нужны.

Ведь есть же, ну, личное очень что-то!
Когда ж заставляют: скажи да скажи!
То этим нередко помимо охоты
Тебя вынуждают прибегнуть к лжи.

Родная моя, не смотри устало!
Любовь наша крепче еще теперь.
Ну разве ты плохо меня воспитала?
Верь мне, пожалуйста, очень верь!

И в страхе пусть сердце твое не бьется,
Ведь я по-глупому не влюблюсь,
Не выйду навстречу кому придется,
С дурной компанией не свяжусь.

И не полезу куда-то в яму,
Коль повстречаю в пути беду,
Я тотчас приду за советом, мама,
Сразу почувствую и приду.

Когда-то же надо ведь быть смелее,
А если порой поступлю не так,
Ну что ж, значит буду потом умнее,
И лучше синяк, чем стеклянный колпак.

Дай твои руки расцеловать,
Самые добрые в целом свете.
Не надо, мама, меня ревновать,
Дети, они же не вечно дети!

И ты не сиди у окна упрямо,
Готовя в душе за вопросом вопрос.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама.
Пойми. И взгляни на меня всерьез.

Прошу тебя: выбрось из сердца грусть,
И пусть тревога тебя не точит.
Не бойся, родная. Я скоро вернусь!
Спи, мама. Спи крепко. Спокойной ночи!

ПЕЛИКАН
Смешная птица пеликан!
Он грузный, неуклюжий,
Громадный клюв как ятаган,
И зоб — тугой как барабан,
Набитый впрок на ужин…

Гнездо в кустах на островке,
В гнезде птенцы галдят,
Ныряет мама в озерке,
А он стоит невдалеке,
Как сторож и солдат.

Потом он, голову пригнув,
Распахивает клюв.
И, сунув шейки, как в трубу,
Птенцы в его зобу
Хватают жадно, кто быстрей,
Хрустящих окуней.

А степь с утра и до утра
Все суше и мрачнее.
Стоит безбожная жара,
И даже кончики пера
Черны от суховея.

Трещат сухие камыши…
Жара — хоть не дыши!
Как хищный беркут над землей,
Парит тяжелый зной.

И вот на месте озерка
Один засохший ил.
Воды ни капли, ни глотка.
Ну хоть бы лужица пока!
Ну хоть бы дождь полил!

Птенцы затихли. Не кричат.
Они как будто тают…
Чуть только лапами дрожат
Да клювы раскрывают.

Сказали ветры:- Ливню быть,
Но позже, не сейчас.
Птенцы ж глазами просят:- Пить!
Им не дождаться, не дожить!
Ведь дорог каждый час!

Но стой, беда! Спасенье есть,
Как радость, настоящее.
Оно в груди отца, вот здесь!
Живое и горящее.

Он их спасет любой ценой,
Великою любовью.
Не чудом, не водой живой,
А выше, чем живой водой,
Своей живою кровью.

Привстал на лапах пеликан,
Глазами мир обвел,
И клювом грудь себе вспорол,
А клюв как ятаган!

Сложились крылья-паруса,
Доплыв до высшей цели.
Светлели детские глаза,
Отцовские — тускнели…

Смешная птица пеликан:
Он грузный, неуклюжий,
Громадный клюв как ятаган,
И зоб — тугой как барабан,
Набитый впрок на ужин.

Пусть так. Но я скажу иным
Гогочущим болванам:
— Снимите шапки перед ним,
Перед зобастым и смешным,
Нескладным пеликаном!

 

[Disturbia]

Не знаю, было или нет, мои любимые стихотворения.

Stop all the clocks, cut off the telephone,
Prevent the dog from barking with a juicy bone,
Silence the pianos and with muffled drum
Bring out the coffin, let the mourners come.

Let aeroplanes circle moaning overhead
Scribbling on the sky the message He Is Dead,
Put crepe bows round the white necks of the public doves,
Let the traffic policemen wear black cotton gloves.

He was my North, my South, my East and West,
My working week and my Sunday rest,
My noon, my midnight, my talk, my song;
I thought that love would last for ever; I was wrong.

The stars are not wanted now: put out every one;
Pack up the moon and dismantle the sun;
Pour away the ocean and sweep up the wood,
For nothing now can ever come to any good.

Часы останови, забудь про телефон
И бобику дай кость, чтобы не тявкал он.
Накрой чехлом рояль; под барабана дробь
И всхлипыванья пусть теперь выносят гроб.

Пускай аэроплан, свой объясняя вой,
Начертит в небесах “Он мертв” над головой,
И лебедь в бабочку из крепа спрячет грусть,
Регулировщики – в перчатках черных пусть.

Он был мой Север, Юг, мой Запад, мой Восток,
Мой шестидневный труд, мой выходной восторг,
Слова и их мотив, местоимений сплав.
Любви, считал я, нет конца. Я был не прав.

Созвездья погаси и больше не смотри
Вверх. Упакуй луну и солнце разбери,
Слей в чашку океан, лес чисто подмети.
Отныне ничего в них больше не найти.

/Уистен Хью Оден. Перевод Иосифа Бродского./

XXIX. ПАДАЛЬ
Вы помните ли то, что видели мы летом?
Мой ангел, помните ли вы
Ту лошадь дохлую под ярким белым светом,
Среди рыжеющей травы?

Полуистлевшая, она, раскинув ноги,
Подобно девке площадной,
Бесстыдно, брюхом вверх лежала у дороги,
Зловонный выделяя гной.

И солнце эту гниль палило с небосвода,
Чтобы останки сжечь дотла,
Чтоб слитое в одном великая Природа
Разъединенным приняла.

И в небо щерились уже куски скелета,
Большим подобные цветам.
От смрада на лугу, в душистом зное лета,
Едва не стало дурно вам.

Спеша на пиршество, жужжащей тучей мухи
Над мерзкой грудою вились,
И черви ползали и копошились в брюхе,
Как черная густая слизь.

Все это двигалось, вздымалось и блестело,
Как будто, вдруг оживлено,
Росло и множилось чудовищное тело,
Дыханья смутного полно.

И этот мир струил таинственные звуки,
Как ветер, как бегущий вал,
Как будто сеятель, подъемля плавно руки,
Над нивой зерна развевал.

То зыбкий хаос был, лишенный форм и линий,
Как первый очерк, как пятно,
Где взор художника провидит стан богини,
Готовый лечь на полотно.

Из-за куста на нас, худая, вся в коросте,
Косила сука злой зрачок,
И выжидала миг, чтоб отхватить от кости
И лакомый сожрать кусок.

Но вспомните: и вы, заразу источая,
Вы трупом ляжете гнилым,
Вы, солнце глаз моих, звезда моя живая,
Вы, лучезарный серафим.

И вас, красавица, и вас коснется тленье,
И вы сгниете до костей,
Одетая в цветы под скорбные моленья,
Добыча гробовых гостей.

Скажите же червям, когда начнут, целуя,
Вас пожирать во тьме сырой,
Что тленной красоты - навеки сберегу я
И форму, и бессмертный строй.

/Шарль Бодлер "Цветы зла"/

 

[Ляля]

КОГДА МНЕ ВСТРЕЧАЕТСЯ В ЛЮДЯХ ДУРНОЕ…
Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.

И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазер,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.

Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,
А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.

Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!

Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту «отредактировать», что ли!

Но факты и время отнюдь не пустяк.
И сколько порой ни насилуешь душу,
А гниль все равно невозможно никак
Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.

Ведь злого, признаться, мне в жизни моей
Не так уж и мало встречать доводилось.
И сколько хороших надежд поразбилось,
И сколько вот так потерял я друзей!

И все же, и все же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркою к людям идти!

Пусть будут ошибки (такое не просто),
Но как же ты будешь безудержно рад,
Когда эта мерка придется по росту
Тому, с кем ты станешь богаче стократ!

Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука — сердца…
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!

И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперед:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И все остальное, увидишь, — придет!


Уходят люди, уезжают, исчезают...
Стирает время в памяти черты...
Как будто в старых книгах угасают
Гербарием засохшие цветы...

Мы провожаем лица до перрона,
Сажаем в поезда без номеров...
И в огоньках последнего вагона
Тускнеют образы затерянных миров...

Уходят люди... оставляя в окнах небо,
В стаканах кем-то недопитый чай...,
Уходят, недосказано... нелепо,
Кто в ад подземный, кто в небесный рай...

Уносят радость... оставляя горе,
Уносят горе в неизведанную даль...
Уходят с грузом долга в договоре,
Оставив в сердце слезы и печаль...

Уходят люди не сказав "до завтра",
Для многих завтра стало как "вчера"...
Как кинолента, как обрывок кадра...
И эхом долгим тянется "Ура-А-А!"

И будет день, и снова солнце будет,
Жизнь не меняется, меняет время нас...
И только время знает и рассудит,
С кем очередь прощаться в этот час...