БАЛЛАДА О МАЛЬЧИКЕ ВИТЕ
В лесном посёлке, что в снегу
зимой укрыт наполовину,
где наступают на тайгу,
заготовляют древесину,
где подтверждают постулат
"веселие Руси есть пити",
не так уж много лет назад
на свет явился мальчик Витя.
Семья была людей труда,
все жили дружно и спокойно,
соседи, правда, иногда
вели семейственные войны.
Отец, как многие в тот век,
был коммунист простого толка,
душевный, честный - человек
и справедливости, и долга.
И Витя рос, не зная бед,
учился в школе не для виду,
смотрелся старше своих лет
и не давал себя в обиду.
Любил читать, с гитарой пел -
душа хорошим песням рада,
однако в целом ум имел
математического склада.
Ученье схватывал в момент,
старался доходить до сути,
и после школы стал студент
в ближайшем к дому институте.
Студенты были ничего -
для леспромхозов креатура,
но вероятнее всего,
его ждала аспирантура.
И хоть Витёк вина не пил,
носил перед трибуной флаги,
но школу жизни проходил
в так называемой общаге.
Не диссидент, не пессимист,
не карьерист от комсомола,
он был, пожалуй что, марксист
демократичного помола.
Но жизнь стремилась не туда:
толкучки действовали бойко,
а в магазинах пустота -
и вот, явилась перестройка.
Сперва открывшийся застой
смутил обширностью примеров,
и он за гласность встал горой,
и невзлюбил функционеров.
А демократы всех мастей
без лада, строя и порядку
подряд из теленовостей
вдруг стали резать правду-матку.
Но дальше - больше, и уже
открылась новая свобода,
и в юной Витиной душе
пошёл процесс иного рода.
В то время книг запретных вал
стал издаваться безопасно,
но он уже их не читал:
и без того всё было ясно.
Народ - безликая толпа,
совки, бездельники, пьянчуги,
а кто ловчей, тому судьба,
тот на реформах греет руки.
Нет, он, конечно же, не стал
прохвостом, брокером, бандитом,
знакомым руку подавал,
но дальше шёл с суровым видом.
Потом Москва, престижный ВУЗ.
Видали самолёт на взлёте?
и вот уж Виктор - важный туз
на важной денежной работе.
Вопрос союза двух сердец
в мозгах решался, словно в штабе,
и он женился, наконец,
на деловитой, умной бабе.
И годы шли, и так он жил,
от бурь житейских не сгибался,
ни с кем серьёзно не дружил
и никогда не улыбался.