Скуратов-Бельский
Пользователь
Начну потихоньку выкладывать, начиная со старых...
Снова солнце за вуалью туч...
Снова солнце за вуалью туч
Уползает медленно направо.
Некрасиво, тускло и бесславно
День уходит, грустен и тягуч.
Снова стянут бытие ремни
Призрачных, бездумных обещаний...
Старой кожи грязь открыв нещадно
Снежный грим сошел с лица земли.
Снова ветер бьется о стекло,
Сквозняком охаживая ноги.
В сон спокойный, тихий и глубокий
Все тревоги разом унесло.
-------------------------------------------------
Ряженный.
Печальный ряженный на площади пустой
Танцует тихо вальс, под нос себе мурлыча,
Ломает сна предутренний обычай,
Чуть слышно шелестя неубранной листвой.
Рассвет не виноват, что сумрачной весной
Задернут плотно занавес тумана.
Встречает тихо птиц усталых караваны
Печальный ряженный на площади пустой.
-------------------------------------------------
Ночь.
Рвите на части бумажные стены, не рвите -
Больно реальность пинает поддых постоянно.
А в результате имеем две строчки в граните
Или белилами в некогда черных жестянках.
Но нависает порой надоевшая скука,
И, сигаретами ночь измеряя, мы спорим
Сами с собой и с реальностью, злобно и глухо,
Снова пытаясь ладонями вычерпать море.
-------------------------------------------------
Посеребрённый век
Бросить всё и уйти, подражая Толстому
Хоть по мелочи (вряд ли роман потяну),
В неохватную степь, так как, в сущности, кто мы? —
Азиаты и гунны мы, племя «хун-ну».
Или, может, в роду затесались цыгане,
Ген бродячий вписав и в мою ДНК?
Ведь не зря же дорога так тянет, и манит,
И зовет показать, как Земля велика.
Я пойду вдоль по трассе под синею крышей
Из Москвы — в Нагасаки, из Нью-Йорка — на Марс…
Я уже про подобный маршрут что-то слышал…
Или где-то читал… даже, вроде, не раз…
И, суровым асфальтом стирая подошвы,
Буду бодро идти от зари до зари,
В городах оставляя со всем своим прошлым
И аптеки, и улицы, и фонари.
------------------------------------------------
Унеси меня далеко...
Унеси меня далеко,
Так, чтоб даже ветер не знал,
Чтобы рыскал он между скал,
Чтоб сбивал он эмаль икон,
Занавески бы рвал в клочки,
Развевал бы флаги-флажки,
Выл бы в трубах и проводах
И устроил везде бардак,
Чтобы слезы цедил из глаз
И хлестал бы песком в лицо,
Чтоб гонял он обрывки фраз
И вбивал бы их в сердце свинцом...
Только спрячь меня так хорошо,
Чтобы даже он не нашел.
--------------------------------
Круговорот
Он вошел,
И сквозняк дверь захлопнул за ним.
Просто снова зима в череде долгих зим.
Он налил себе чаю и лег на диван.
Он вошел,
Принеся запах клейкой листвы.
Просто к этой весне, как и к прошлым, привык.
Он налил себе чаю и лег на диван.
Он вошел,
И комар на секунду затих.
Просто лето, как лето — не будет других.
Он налил себе чаю и лег на диван.
Он вошел,
Отряхнув мокрый плащ у дверей.
Просто осень — а что ещё скажешь о ней?
Он налил себе чаю и лег на диван.
Он вошел.
За окном начинался рассвет.
Просто год пролетел в череде долгих лет.
Он налил себе чаю и лег на диван.
----------------------------------------------------
Предновогоднее
В окна дует холодный промозглый декабрьский ветер.
Пива хочется, но вдруг закончилось как-то внезапно.
Во дворе рыжий бродит с хозяйкой застывшею сеттер,
Что-то гавкая в ночь о собачьем, единственно главном.
Сигареты сменяются кофе и наоборот.
Вечер снова летит незаметно, и ночь наступает.
Скоро кончится этот запаренный, муторный год,
Снова в танце уходят на юг тучи, черная стая.
Опускается ночь на уснувший истерзанный город.
Лужи так и не высохнут под саркофагом из льда.
Забираются звери в отрытые осенью норы,
Чтобы выйти на свет по весне (или же никогда).
Нету смысла следы заметать, так как не было снега,
И, нетвердо ступая, люди с песней идут из гостей...
Это альфа зимы, в феврале только будет омега.
Время праздников. Что уж тут скажешь... Скорей бы апрель.
Снова солнце за вуалью туч...
Снова солнце за вуалью туч
Уползает медленно направо.
Некрасиво, тускло и бесславно
День уходит, грустен и тягуч.
Снова стянут бытие ремни
Призрачных, бездумных обещаний...
Старой кожи грязь открыв нещадно
Снежный грим сошел с лица земли.
Снова ветер бьется о стекло,
Сквозняком охаживая ноги.
В сон спокойный, тихий и глубокий
Все тревоги разом унесло.
-------------------------------------------------
Ряженный.
Печальный ряженный на площади пустой
Танцует тихо вальс, под нос себе мурлыча,
Ломает сна предутренний обычай,
Чуть слышно шелестя неубранной листвой.
Рассвет не виноват, что сумрачной весной
Задернут плотно занавес тумана.
Встречает тихо птиц усталых караваны
Печальный ряженный на площади пустой.
-------------------------------------------------
Ночь.
Рвите на части бумажные стены, не рвите -
Больно реальность пинает поддых постоянно.
А в результате имеем две строчки в граните
Или белилами в некогда черных жестянках.
Но нависает порой надоевшая скука,
И, сигаретами ночь измеряя, мы спорим
Сами с собой и с реальностью, злобно и глухо,
Снова пытаясь ладонями вычерпать море.
-------------------------------------------------
Посеребрённый век
Бросить всё и уйти, подражая Толстому
Хоть по мелочи (вряд ли роман потяну),
В неохватную степь, так как, в сущности, кто мы? —
Азиаты и гунны мы, племя «хун-ну».
Или, может, в роду затесались цыгане,
Ген бродячий вписав и в мою ДНК?
Ведь не зря же дорога так тянет, и манит,
И зовет показать, как Земля велика.
Я пойду вдоль по трассе под синею крышей
Из Москвы — в Нагасаки, из Нью-Йорка — на Марс…
Я уже про подобный маршрут что-то слышал…
Или где-то читал… даже, вроде, не раз…
И, суровым асфальтом стирая подошвы,
Буду бодро идти от зари до зари,
В городах оставляя со всем своим прошлым
И аптеки, и улицы, и фонари.
------------------------------------------------
Унеси меня далеко...
Унеси меня далеко,
Так, чтоб даже ветер не знал,
Чтобы рыскал он между скал,
Чтоб сбивал он эмаль икон,
Занавески бы рвал в клочки,
Развевал бы флаги-флажки,
Выл бы в трубах и проводах
И устроил везде бардак,
Чтобы слезы цедил из глаз
И хлестал бы песком в лицо,
Чтоб гонял он обрывки фраз
И вбивал бы их в сердце свинцом...
Только спрячь меня так хорошо,
Чтобы даже он не нашел.
--------------------------------
Круговорот
Он вошел,
И сквозняк дверь захлопнул за ним.
Просто снова зима в череде долгих зим.
Он налил себе чаю и лег на диван.
Он вошел,
Принеся запах клейкой листвы.
Просто к этой весне, как и к прошлым, привык.
Он налил себе чаю и лег на диван.
Он вошел,
И комар на секунду затих.
Просто лето, как лето — не будет других.
Он налил себе чаю и лег на диван.
Он вошел,
Отряхнув мокрый плащ у дверей.
Просто осень — а что ещё скажешь о ней?
Он налил себе чаю и лег на диван.
Он вошел.
За окном начинался рассвет.
Просто год пролетел в череде долгих лет.
Он налил себе чаю и лег на диван.
----------------------------------------------------
Предновогоднее
В окна дует холодный промозглый декабрьский ветер.
Пива хочется, но вдруг закончилось как-то внезапно.
Во дворе рыжий бродит с хозяйкой застывшею сеттер,
Что-то гавкая в ночь о собачьем, единственно главном.
Сигареты сменяются кофе и наоборот.
Вечер снова летит незаметно, и ночь наступает.
Скоро кончится этот запаренный, муторный год,
Снова в танце уходят на юг тучи, черная стая.
Опускается ночь на уснувший истерзанный город.
Лужи так и не высохнут под саркофагом из льда.
Забираются звери в отрытые осенью норы,
Чтобы выйти на свет по весне (или же никогда).
Нету смысла следы заметать, так как не было снега,
И, нетвердо ступая, люди с песней идут из гостей...
Это альфа зимы, в феврале только будет омега.
Время праздников. Что уж тут скажешь... Скорей бы апрель.
