Ну, эти исторические события – они делят и поделили навсегда как в Молдавии, так и в Прибалтике на тех, кто считает, что ввод войск летом 1940 года был оккупацией, и на тех, кто полагает, что это было хорошее дело, присоединение к Советскому Союзу и так далее. И преодолеть это не удается ни что в Прибалтике, что в Молдавии. Ну, события тех лет – они известны по секретному пакту, тогда секретному. Секретному протоколу пакта Молотова-Риббентропа. Вот, это договорились, что Бессарабия отойдет к Советскому Союзу. Документы на сей счет опубликованы, все беседы Молотова с румынским послом, все заявления. Очень просто: вызвали посла, сказали, что советские войска войдут на эту территорию и все. Румыны обратились к немцам, но германское правительство ответило, что полностью согласно с позицией Советского Союза, и войска вошли. Румыны не сопротивлялись, войска отступили, эта часть вошла в состав Советского Союза.
Другое дело, что у немцев вызвало раздражение, когда помимо Бессарабии ввели войска еще в Буковину. По этому поводу было выяснение отношений. И немецкий посол в Москве сказал Молотову, что «как же так? Насчет Буковины не договаривались». Обиделись немцы, и тогда они подписали с Румынией пакт о гарантиях. Тогда уже обиделись в Советском Союзе. Молотов вызвал к себе немецкого посла Шуленбурга и сказал: «А зачем вы дали гарантию Румынии?» На что Шуленбург ему сказал: «А что вас это беспокоит? Вы же не собираетесь нападать на румын. Это ж вас не должно беспокоить. Или вы собираетесь нападать?» А Гитлер был обеспокоен тем. В Румынии же нефтяные скважины, там нефть, которая поступала в Германию. Немножко испугался, что Сталин еще и на нефть наложит руку. Но этого не было. Только, вот, Буковина и Бессарабия были присоединены.
Ну, история этих земель – она сложная. Это было частью Российской империи когда-то. Потом после революции, после Первой мировой войны Красная армия не сумела удержать эти территории, но все время хотели их вернуть, хотя признали, что принадлежит Румынии, в какой-то момент после долгих споров. Ну... Хотели вернуть и вернули их. И вернули их.
Для молдаван это, конечно, было тяжелым испытанием, потому что... Ну, перед войной там всего год был, не так много успели сделать. Хотя, тоже началась депортация, коллективизация.
Очень тяжело было после войны. Вот, когда вновь советские войска туда вступили, началась ускоренная коллективизация, разорившая молдавскую деревню. Я помню, вот, рассказы наших фронтовиков, кто сначала туда вступал с наступающими советскими войсками. Они радовались – могли поесть по-человечески. И когда приехали через год-два, там уже не было никакой еды. И самое страшное, что там потом начался голод, там был неурожай. И в Молдавии, вот в этой части, в Бессарабии был страшный голод, невероятный голод. Голод, который дошел до того, что ели... Там каннибализм был, там ели людей.
Дело в том, что сохранились записки. Молдавское руководство было трусливое, оно боялось обратиться за помощью в Москву, а в Москве не хотели слушать. Сохранились свидетельства. Был Патоличев Николай Семенович, он больше известен как министр внешней торговли. Он тогда был секретарем ЦК. Ему звонит Сталин и говорит: «Примите вместо меня, тут молдавская делегация, а мне с ними неохота разговаривать». Патоличев удивился, а потом понял. Они приехали, говорят: «У нас голод. Помогите». А помогать им не хотелось. И там умерло огромное число людей. Есть записки различных уполномоченных, которые ездили по селам, по этим маленьким городкам. Что-то страшное. Там люди сходили с ума. Он описывает, что пошли в дом и там объеденный труп, и они пытаются забрать, а там мать (это муж умер) и вдова эта кричит: «Оставьте! Это наше, это нам с дочкой оставьте!» То есть это дикое, до чего там дошло. Поэтому воспоминания, конечно, об этой советизации такой ускоренной остались печальные.